Линия, соединяющая узлы, всегда проходит через центр притяжения.
Сейчас трудно представить, как классическая астрономия могла работать без высокогорных чилийских обсерваторий с их прозрачнейшим воздухом, без спутниковых детекторов в рентгеновском, гамма-квантовом, инфракрасном и других диапазонах электромагнитного спектра. Ведь, по существу, наземные оптические телескопы с точки зрения астроклимата находятся на дне довольно замутненного атмосферного океана, где наблюдениям мешает буквально все — влажность, пыльность, облачность, воздушные потоки, всяческие линзы и пузыри. Тем удивительней, что астрономическая картина Вселенной силами научной мысли в принципе сложилась объективно и требовала потом не столько опровержения, сколько уточнения и детализации. Среди тех, кто оказался в истинном авангарде этой ищущей мысли, астрофизик академик Григорий Абрамович ШАЙН (1892 — 1956). Пределом его мечтаний на исходе научной биографии было создание в Советском Союзе крупнейшего по тем временам рефлектора диаметром 2,6 метра для Крымской астрофизической обсерватории АН СССР.
Он был ее организатором и директором, много сил и энергии отдал для того, чтобы этот телескоп (носящий теперь его имя) был построен отечественной промышленностью. Но не дожил до его пуска, как не дожил нескольких лет до подлинной технологической революции в астрофизических наблюдениях. Но можно уверенно считать, что предчувствовал ее в далекой молодости, работая в Пулковской обсерватории, где занимался вопросами небесной механики, применения теории относительности к переменным и двойным звездам, проблемами эволюции их компонентов. Звездная спектроскопия, физика газовых туманностей, исследования метеорных потоков — даже в общем трудно очертить ту инструментальную тщательность и теоретическую фундаментальность, которые проявлял Г.А. Шайн. Открытие новой кометы, получившей его имя, определение лучевых скоростей около 800 звезд, открытие новых спектрально-двойных звезд и вычисление их орбит, открытие высокого содержания изотопа углерода в спектрах углеродных звезд, открытие более 150 диффузных туманностей: Все это и многое другое — знак того, как беззаветно ученый был поглощен точнейшей и старейшей из наук, как преданно ей служил.
Из глубин Вселенной в глубины Земли нас возвращает академик Феликс Артемьевич ЛЕТНИКОВ. Притом уже прямо в эпоху современных геохимических методов исследования, которым он посвятил свою научную жизнь. Правда, придя к ним по трудной и крутой лестнице, ступенями который были и поисковые отряды среднеазиатских геологических экспедиций, и научная работа в отраслевом региональном институте. Наверняка академик гордится исходной квалификацией «горный инженер-геолог», а сейчас им по праву гордится иркутский Институт земной коры Сибирского отделения РАН. Ведь отсюда вошли в учебники по геохимии результаты уникальных исследований, перечисление которых требует толстых книг. Петрография, литология и минералогия — это такая же астрономическая точность при изучении процессов формирования и взаимодействия великого множества внутриземных элементов и пород. На базе уникального банка газовых хроматографических анализов главных типов горных пород и руд (более 30 000 определений!) впервые им в серии монографий освещен «флюидальный режим эндогенных процессов в коре и верхней мантии в исследованном возрастном диапазоне — 3,8 млрд. лет. Создана эволюционная флюидальная модель формирования литосферы: в ходе геологического развития Земли от раннего архея до кайнозоя»: Теория гранитообразования, закономерности формирования рудных месторождений, новое научное направление в науках о Земле — синергетика геологических систем — это нескончаемое и напряженное путешествие научной мысли в глубь времени и материи. Ведь микроскоп и телескоп, в сущности, братья, а космос как единство Вселенной — он и над нами, и под ногами у нас. Просвеченный главным космосом — мысли.
